Неизвестный художник. Патриарх Никон
Источник иллюстрации: журнал «Странник». 1863, сентябрь. С.247.
Патриарх Никон — одна из самых ярких, но вместе с тем трагических и неоднозначных фигур в русской истории. Его деятельность и сама жизнь соткана из противоречий, невиданных взлетов и падений. Крестьянский сын, который стал патриархом, "собинным другом" царя. Ревнитель отечественного благочестия и человек, решивший исправить русский церковный чин по греческому, при этом, всю жизнь с подозрением относившийся к грекам. Счастливый семьянин и монах уединенного беломорского скита. Аскет, носивший на теле вериги и политик, мало того — второй великий государь, затем — ссыльный, даже узник, запоздало прощенный и умерший по дороге из заточения. Глава Русской Церкви и ее блюститель, защитник от поползновений светской власти, приведший церковный корабль к буре раскола. Почитатель святых и современник «оскудения святости». Этот перечень можно долго продолжать.
Но противоречия жизни и судьбы Никона — точное отражение противоречий XVII в., который современники, очевидно, хотели бы видеть после Смуты подобно царю «тишайшим», но сами же в итоге назвали «бунташным». Контекст эпохи, конечно, не снимает с шестого патриарха в истории Русской Церкви большой доли исторической ответственности за трагедию раскола Церкви. Как не умаляет и его заслуг в развитии церковного просвещения, книгопечатания, основания монастырей и прославлении в России чудотворных списков с Иверской иконы Божией Матери.
Худож. А. Кившенко. Патриарх Никон предлагает новые богослужебные книги
Напомним читателю основные вехи биографии патриарха Никона (Минова)*. Он родился в печально памятный России 1605 год, это время начала Смуты и первого самозванства. Сын мордовского крестьянина из села Вельдеманово (Нижегородский край) Никита рано потерял мать. Его детство заставляет вспомнить сюжет русских сказок о добром молодце и злой доле. В дом пришла мачеха разнообразными способами пытавшаяся извести пасынка. То она сбрасывает его в погреб, то зажигает печь, когда мальчик забирается туда из остывшей избы погреться, то подмешивает в пищу мышьяк. Об этом рассказывает Иоанн Шушуерин, иподиакон патриарха Никона и его первый биограф в «Житии святейшего патриарха Никона» (в нашей подборке есть также рукопись этого ценного источника). От злой мачехи Никита ушел в Макарьевский Желтоводский монастырь. Здесь он выучился грамоте, много молился и читал, собирался стать монахом.
Не желая видеть сына в «ангельском образе» отец добился возвращения Никиты в мир и настоял на его женитьбе. Но и годы, проведенные в монастыре не прошли даром: он стал священником в селе Лыскове, напротив уже тогда существовавшей знаменитой Макарьевской ярмарки. У о. Никиты открылся дар проповедника и приезжавшие послушать «нижегородского Златоуста» столичные купцы, вероятно, способствовали его переводу в Москву. Там, неожиданно умирают один за другим трое его сыновей. Вспомнив о желании стать монахом о. Никита уговорил свою попадью уйти в Алексеевский монастырь (был на месте храма Христа Спасителя в Москве), а сам постригся с именем Никон в строгом Троицком скиту на Анзерском острове Соловецкого архипелага у замечательного своими подвигами и праведной жизнью старца преподобного Елеазара. Учитель и духовный отец Никона в свое время предсказал заждавшемуся наследника царю Михаилу Федоровичу рождение сына, почему Алексей Михайлович считал старца своим «богодарованным отцом», ведь его молитвами он родился.
В скиту Никон обратил внимание набожностью: кроме келейного правила, он каждый день вычитывал всю Псалтирь, клал по 1000 земных поклонов. Елеазар взял книжного и сметливого иеромонаха в Москву, куда отправился собирать деньги на каменный скитской храм. Деньги успешно собрали, а вот со строительством, как свидетельствует Шушерин, возникли разногласия. Никон торопил с постройкой, аргументируя необходимость скорее истратить деньги на церковь возможностью нападения на уединенный островной скит разбойников (что случалось в истории Анзера). Преподобный Елеазар затягивал дело и возможно это послужило причиной конфликта Никона со строителем скита. Его причины и ход нам неизвестны, но результатом стало оставление Никоном анзерского послушания. С мужиком-помором в утлой лодке он пустился в рискованное плаванье по Белому морю и едва не погиб во время шторма. Спутники с трудом достигли Кий-острова в устье Онеги, где Никон впоследствии, став патриархом, основал Кийский Крестный монастырь в память своего чудного спасения. От Онеги его путь лежал в Богоявленский Кожеезерский монастырь (в районе Каргополя). Там он монашествовал, в 1643 г. стал игуменом и через три года по делам монастыря отправился в Москву. В селе Коломенском произошла встреча 43-летнего, много повидавшего инока с юным 17-летним царем Алексеем Михайловичем. Только недавно потерявший отца царь нуждался в советчиках и по его просьбе Никон остался в Москве, где его поставили архимандритом придворного Новоспасского монастыря. В 1648 г., не без протекции государя, Никона посвятили в сан митрополита и отправили на Новгородскую кафедру. Во время новгородского бунта 1650 г. Никон проявил большое мужество: он прятал на митрополичьем дворе от бущующей толпы воеводу Хилкова, которого хотели убить. За это его жестоко избили, но митрополит нашел силы отправиться в храм на другую сторону Волхова и служить литургию, после которой обратился к народу со словами увещевания. Когда восстание подавили Никон великодушно ходатайствовал перед царем о прощении заводчиков.
Справедливо видя в Никоне не только ревностного архипастыря, но и талантливого администратора, царь в 1652 г. добился поставления своего любимца в патриархи. К тому времени государь в письмах называл новгородского владыку «избранный и крепкостоятельный пастырь, наставник душ и телес, возлюбленный любимец и содружебник, солнце, светящее во всей вселенной, собинный друг душевный и телесный».
Хронологически Никон находился на патриаршей кафедре четырнадцать лет и четыре с половиной месяца. Но из них лишь только 6 лет (1652-1658) он был действительным патриархом Московским и всея Руси. Еще восемь (1658-1666) он оставался патриархом формально, не выполняя свои обязанности. Тем не менее, эти годы составили важный период как в истории церковно-обрядовой реформы, так и во взаимоотношениях светской и духовной власти.
Обычно в популярной и учебной литературе, а также в полемических старообрядческих сочинениях патриарха Никона представляют прежде всего как церковного реформатора, инициатора церковно-богослужебной реформы. Эта сторона его деятельности при всем значении для русской истории и Церкви, для самого патриарха, как показал видный дореволюционный историк Н.Ф. Каптерев в исследовании «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович», не являлась главной. Ему гораздо важнее было отстоять интересы Церкви, как он их понимал, перед государством. В 1652 г. Никон согласился принять патриарший сан только с третьего раза, дважды он отказывался. Тогда царь, а за ним бояре и архиереи с мольбой принять сан простерлись на полу Успенского собора. На этот раз Никон согласился, поставив перед царем, боярами и архиереями условие во всем, что касается церковного учения подчиняться ему:
«Аще обѣщаете ся неложно, и насъ послушати во всѣмъ, яко начальника и пастыря и отца краснѣйшаго, елико вамъ возвѣщать буду о догматѣхъ Божіихъ и о правилѣхъ, и сего ради, по желанію и прошенію вашему, не могу отрекатися отъ великаго архіерейства».
Став патриархом Никон в полной мере использовал личное влияние на царя и делал это не столько в личных интересах, сколько в целях своей церковной программы. Царь даровал своему любимцу титул «второй великий государь». Соответственно, когда царь уезжал в военные походы, Никон возглавлял заседания Боярской думы. Опоздавший боярин ждал на дворе, на холоде или на жаре, пока патриарх не позовет его в собрание. Явившиеся к Никону самые высокопоставленные бояре принимались им стоя. Воеводы адресовали ему свои челобитные, а он слал им указы в такой форме: «…указал государь царь великий князь Алексей Михайлович и мы, великий государь и патриарх».
Не удивительно, что за шесть лет правления Никон нажил немало врагов. Вспомним, что в то время существовало местничество, когда не только общественное положение, но и место за столом определялось знатностью рода. А тут во главе Думы оказывается «мужик» Никон, из крестьян! Бояре делали все, чтобы рассорить царя с его «собинным другом». В числе противников патриарха оказались родственники царя по матери Стрешневы, родственники по первой жене Милославские, царица Мария Ильинична, многие другие. Боярин Родион Стрешнев выдрессировал борзого кобеля и назвал Никонко (уменшительно-презрительная форма патриаршего имени). На потеху своим сотрапезникам он кликал пса и давал ему команду: «Никонко, поди, благослови бояр». Животное вставало на задние лапы и разводило в воздухе передними. Так благочестивые бояре насмехались над патриаршим благословением!
Противниками патриарха были также приверженцы старого обряда из числа знати и духовенства. Мало-помалу охладевал к нему и царь.
6 июля 1658 г. произошел драматический разрыв патриарха и государя. В Москву приехал грузинский царевич Теймураз, в честь которого устроили торжественный обед. Никона не него не пригласили. Окольничий Богдан Матвеевич Хитрово очищал путь царевичу, по обычаю, палкой. Под руку ему попался патриарший человек – князь Дмитрий Мещерский, очевидно посланный к высокому гостю патриархом с каким-то делом. Хитрово ударил и его. Князь назвался и получил второй удар. Оскорбленный он бросился жаловаться к Никону. Тот потребовал у царя наказать окольничего. Но никакого наказания Хитрово не последовало. Более того, царь перестал посещать патриаршие богослужения, предпочитая молиться в дворцовых церквах. И наконец, через князя Юрия Ромодановского Алексей Михайлович передал Никону: «…царское величество велел мне сказать тебе, чтоб ты вперед не писался и не назывался великим государем, и почитать тебя вперед не будет».
По-видимому, считая, что в его лице оскоблен не лично он, а сама Церковь, поскольку царь проявил неуважение к патриаршему сану, Никон после богослужения возвестил народу, что слагает с себя патриаршество и как грешный и недостойный покидает Москву. Из Кремля он отправился на Ильинку, где три дня провел на подворье основанного им Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, ожидая, что царь одумается и принесет покаяние за бесчестие. Но царь молчал и патриарх уехал в Новый Иерусалим.
Так в России наступил прежде невиданно долгий период междупатриаршества. Он продолжался восемь лет (1658-1666). Дело в том, что Никон удалился от дел, но не просил архиерейский собор освободить его от управления Русской Церковью, оставаясь формально ее главой. Избрать нового патриарха оказалось возможным только лишив Никона сана. А чтобы сделать это по канонам требовалось предъявить ему вину. Дело решили передать на суд восточных патриархов. В ноябре 1666 г. в Москву прибыли патриархи Антиохийский Макарий и Александрийский Паисий. При их участии созвали церковный собор, вошедший в историю под именем Большого Московского. 1 декабря Никон отправился туда из Ново-Иерусалимского монастыря, где жил в качестве фактического настоятеля и возглавлял обширное строительство (возрожден к монашеской жизни, в настоящее время заканчивается его комплексная реставрация). На суд «вселенских патриархов» (так тогда в России называли патриархов восточных) Никон отправился 1 декабря 1666 г. как на смертельную битву: исповедовавшись и причастившись. Вряд ли стоит говорить, что дирижировал собором царь и дело было решено не в пользу добровольного новоиерусалимского изгнанника:
«Мы – патриархи учинили его всякаго священнодействия чужда и чтобы он архиерейская не действовал, обнажили его омофора и епатрахиля… Именоваться ему простым монахом Никоном, а не патриархом Московским… Место же его пребывания до кончины жизни его назначили в монастыре, чтобы ему беспрепятственно и безмолвно плакаться о грехах своих».
21 декабря Никон был уже в Рождества Богородицы Ферапонтовом монастыре. Ему шел 62-й год, по меркам того времени — глубокая старость. С ним в ссылку добровольно отправились его келейники — монахи Ново-Иерусалимского монастыря: Очевидно, Никон умел возбуждать к себе не только ненависть, но и нелицемерную любовь.
В изгнании он, уроженец Поволжья и монах Соловков, всю жизнь любивший воду, вместе с келейниками ловил сетью рыбу на Бородаевском озере, посылал монаха Мардария в Москву за лекарствами и бесплатно лечил всех приходивших к нему больных, резал из дерева кресты и собственное кресло. Разумеется, много молился. Царь Алексей Михайлович посылал своему бывшему другу, а теперь vip-ссыльному, благородную рыбу, засахаренные фрукты и прочую снедь, меха на шубы. Никону определили и достойное денежное содержание.
Перед кончиной царь испросил у Никона «прощения и разрешения» и высказывал свою волю, чтобы ему вернули патриарший сан. Эти слова государя Никону передали уже после смерти Алексея Михайловича. Ссыльный выслушал послание царя со слезами на глазах, но письменного прощения не дал: «Воля Господня да будет. Если государь здесь на земле перед смертью не успел получить прощения, то мы будем судиться с ним во второе страшное пришествие Господне. По заповеди Христовой я его прощаю и Бог его простит. А на письме прощения не дам, потому что он прижизни своей не освободил нас из заключения».
Эта дерзость стоила Никону усугубления участи. После смерти его гонителя и благодетеля, «тишайшего царя», при дворе юного Федора Алексеевича первое время возобладали враги бывшего патриарха – бояре и правящий патриарх Иоаким. Было решено «исправить» Никона: его лишили пера, бумаги, прислуги и перевели из Ферапонтова в Кирилло-Белозерский монастырь, фактически на тюремное содержание в тесной келье, с правом выхода только в церковь на богослужение. Когда новый царь подрос, он под влиянием партии сторонников Никона ходатайствовал перед восточными патриархами о восстановлении опального в прежнем достоинстве. Речь, по-видимому, могла идти только о возвращении Никону патриаршего сана, без власти над Русской Церковью, тогда в России оказалось бы два патриарха: один на покое в Ново-Иерусалимском монастыре, другой – правящий в Москве. Понимая, что одним письмом не отделаться, не поскупился царь и на денежное жалованье. Но, поскольку дипломатия — дело долгое, а до Федора Алексеевича дошла весть о тяжелой болезни Никона, государь своей волей распорядился везти Никона водным путем в Новый Иерусалим. До своего любимого Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря живым Никон не доехал, он умер в дороге, под Ярославлем. Смерть настигла его на Волге, великой русской реке, где начиналась жизнь…
Никон умер 17 августа 1682 г. А в сентябре того же года пришли грамоты четырех восточных патриархов о восстановлении его в прежнем сане. Так произошла посмертная реабилитация, столь характерная для истории России…
Как справедливо писал о патриархе Никоне протоиерей Георгий Флоровский, «о нем всегда именно спорили, пересуживали, оправдывали или осуждали. Его имя до сих пор тема спора и борьбы. И почти не имя, но условный знак или символ».
Причина этого и в неоднозначности фигуры самого патриарха, и в противоречивости последствий его реформ. Если противостояние стремлению царской власти включить Церковь в государственный механизм, понятна, то «скоропалительная и несчастная» реформа церковных книг чинов и обрядов, приведшая Россию к трагедии раскола вряд ли может быть поставлена в заслугу патриарху, хотя задумана она была царем и доведена до конца уже без Никона.
Диапазон оценок шестого патриарха Русской Церкви весьма широк и разнится от предложений канонизировать его (прот. Л. Лебедев, М. В. Зазыкин, В. В. Шмидт) до конспирологической версии Б. П. Кутузова, согласно которой Никон был ни больше, ни меньше как проводником глобальной «политической и идеологической диверсии со стороны Ватикана и католических стран, направленной на подрыв стабильности и суверенитета Российского государства». Разумеется, только в черных красках изображают патриарха Никона старообрядческие историки и публицисты (см. напр.: Мельников Ф.Е. Краткая история Древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999.).
Но патриарх Никон оставил после себя не только нескончаемые споры о своей действительной или мнимой роли в истории. Он оставил и несомненный позитив: начатки богословской школы, развитие духовного просвещения, основание трех монастырей: Воскресенского Ново-Иерусалимского, Иверского Валдайского и Кийского Крестного.
____________________
*Мы принимаем общепринятое в литературе написание фамилии патриарха – Минов, хотя очевидно более правильно другое словообразование – Минин, т.к. отца Никона звали Мина (ср. Фома – Фомин, Кузьма – Кузмин и т.п.).