Двенадцать

Сразу же после публикации поэма была принята буквально в штыки большинством представителей русской интеллигенции. Многие из бывших поклонников, попутчиков и даже друзей просто порвали с поэтом всякие отношения. Между тем, лишь единицы поняли, что заложил в контекст «Двенадцати» автор. «Те, кто видит в Двенадцати политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой, – будь они враги или друзья моей поэмы», – писал Блок. Он полагал, что сценически поэму нужно представлять в жесткой эксцентричной, эпатажно-частушечной, красногвардейской манере, как это делал, например, шансонье М.Н. Савояров, выступая в амплуа питерского босяка-уголовника. Однако сам Блок в таком образе читать не умел, потому сам никогда это свое произведение не представлял публично. Нарастающая смута, разруха, непонимание и нападки со всех сторон привели Блока к депрессии и прогрессирующей болезни. После «Двенадцати» Блок как поэт замолчал.