«Московский Сократ», «знаменитый библиотекарь Румянцевского музея», «идеальный библиотекарь», «герой и подвижник в области книговедения», «родоначальник русского космизма» – перечень подобных определений можно продолжать бесконечно.
Известный российский философ, библиотековед, педагог-новатор Николай Федорович Федоров (1829–1903) был действительно редчайшей жемчужиной в истории человечества. Современники восхищались его умом, уникальными энциклопедическими познаниями, подвижническим образом жизни. Лев Толстой, не раз встречавшийся с Федоровым и собеседовавший с ним в стенах Румянцевского музея, говорил: «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком».
Четырнадцать лет Федоров отдал школе. С 1854 по 1868 г. он преподавал историю и географию в уездных училищах Липецка, Богородска, Углича, Богородицка, Боровска, Подольска и др., развив особую систему преподавания, основанную на идее активности учащихся в процессе познания. В 1869 г. он переехал в Москву и стал помощником библиотекаря Чертковской библиотеке, которая в 1872 году вошла в состав библиотеки Московского публичного и Румянцевского музеев. После небольшого перерыва, когда Федоров в 1874 г. вместе с другом и учеником Н.П. Петерсоном работал в Керенске, создав при Керенской публичной библиотеке хранилище исторических документов, в ноябре 1874 года он поступил на службу в Московский публичный и Румянцевский музей.
Период его службы в библиотеке Музеев с 1874 по 1898 год можно с полным правом назвать временем Федорова. В блестящем созвездии «музейцев» он занимает особое место. Современники отмечают, что мыслитель до самозабвения любил свою работу и его деятельность библиотекаря и библиографа была не службой, а настоящим служением. Его рабочий день начинался за полтора-два часа до открытия библиотеки, и все для того, чтобы заранее подобрать заказанные читателями книги. Вспоминают: «Скорее вы сами отложите и забудете о вашей работе, чем он забудет о том, что для нее надо; он раньше не успокоится, пока не исчерпает всего материала».
Федоров был уникальным библиотекарем и библиографом, который, по рассказам о нем, знал содержание всех книг огромной библиотеки Румянцевского музея. И одновременно он был философом книжной культуры, библиофилософом. «Книга, как выражение слова, мысли и знания, занимает высшее место среди памятников прошедшего», – писал он. Философ-библиотекарь выдвинул целый ряд новаций в области библиотечного дела: организация регулярных книжных выставок как способ раскрытия фондов библиотек и как воплощенная живая память о лицах; идея международного книгообмена, использования в библиотеках книг из частных коллекций. Федоров был убежденным сторонником идеи всеобщности и доступности знания, резко критиковал систему авторского права, ставящую искусственные ограничения на пути доступа к знанию.
В годы его работы в Румянцевском музее библиотека была средоточием философско-религиозной мысли. После окончания рабочего дня к Федорову в «каталожную», где он служил, приходили представители ученой и культурной элиты Москвы: Владимир Соловьев, считавшим его «своим учителем и отцом духовным», Лев Толстой, Афанасий Фет, художники и историки, инженеры и врачи, математики и любители изящной словесности. В эти годы, помимо службы в библиотеке, Николай Федорович много и плодотворно работает над собственными сочинениями, и прежде всего над главным трудом своей жизни «Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства». Этот труд вырос из ответа на письмо Ф.М. Достоевского ученику Федорова Н.П. Петерсону от 24 марта 1878 г., в которой писатель взволнованно откликнулся на присланное Петерсоном изложение идей Федорова, подчеркивая: «… скажу, что совершенно согласен с этими мыслями. Их я прочел как бы за свои».
Николай Федорович Федоров был человеком совершенно уникальным. Хорошо знавшие его люди, утверждали, что он не был похож даже на самых редких оригиналов. Философ, литературовед, писатель Светлана Григорьевна Семенова (1941–2014), подвижническими трудами которой имя Н.Ф. Федорова после долгого перерыва было возвращено в отечественную культуру, автор многих книг и статей о жизни и творческом наследии мыслителя говорила, что его действительно нельзя уложить ни в какой тип. О нем говорили, что он единственный или один из немногих философов с житием, а не с биографией.
Очень точно сказал о Федорове Юрий Петрович Бартенев, сын знаменитого историка П.И. Бартенева, с которым философ работал в Чертковской библиотеке: «Мать, у которой смертельно болен ребенок, оставляет все, забывает обо всем – о еде, о сне, о хлопотах, о развлечениях, она отдает все свои силы спасению любимого существа. И в таком состоянии Николай Федорович Федоров прожил всю свою жизнь».
Перелистывая страницы написанного о Николае Федоровиче Федорове можно сказать, что он был посланцем горнего мира, на алтарь которого и положил всего себя. Все мирское ему было чуждо, он отдавал другим буквально все, что бы у него не появлялось, но при этом был строгим и преданным служителем науки, непримиримым оппонентом в отстаивании своих идей. Главной идеей его философской системы была победа над смертью, возвращения жизни всем ушедшим – нашим отцам, дедам, прадедам, всем рожденным на планете Земля. В этом мыслитель видел высший христианский долг человека.
Опираясь на святоотеческую традицию (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский), Федоров развил положения активно-христианской антропологии. Он утверждал, что Бог действует в мире через человека, более того, он воспитывает человека, как говорит Федоров «гевристически». Человек должен сознать себя активным соучастником центральных обетований христианской веры: воскрешение умерших, преображение их природы, вход в бессмертный, творческий эон бытия – Царствие Небесное. Он заложил основы идеи богочеловечества, сотрудничества божественных и человеческих энергий в деле спасения. «Восстановление мира в то благолепие нетления, каким он был до падения» - в этом видел он религиозный долг человека.
Федоров говорил о необходимости диалога между верой и знанием и обосновывал свои идеи как религиозно, так и естественнонаучно. Он усматривал в эволюционном процессе стремление к порождению сознания, разума, которые, начиная с человека, должны стать орудиями сознательного, нравственно и религиозно направленного совершенствования мира. «Природа в нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собою». Человек – и венец эволюции, и ее агент, на его плечи ложится труд космизации бытия. В противовес существующему паразитарному, эксплуатирующему отношению человека к природной среде, приводящему цивилизацию на грань катастрофы («Цивилизация эксплуатирующая, но не восстановляющая не может иметь иного результата, кроме приближения собственного конца»), Федоров выдвигает идею регуляции природы, разворачивающейся в последовательной цепочке задач. Он говорит о необходимости предотвращения стихийных природных катаклизмов (землетрясений, наводнений, засух, смерчей, цунами), и о регуляции климата, и об управлении космическими процессами. А вершиной регуляции считает преодоление смерти, возвращение к преображенной жизни всех когда-либо живших.
Федоров первым выдвинул идею выхода человечества в Космос. Как бы откликаясь на вопрошание Н.В. Гоголя: «Русь, Русь? <…> Что пророчит сей необъятный простор», он писал: «Наш простор служит переходом к простору небесного пространства, этого нового поприща для великого подвига». Он утверждал: «Космос нуждается в разуме, чтобы быть космосом, а не хаосом». Человеческая активность должна распространиться на всю Вселенную, преобразить и одухотворить «ныне бездушные, холодно и как бы печально на нас смотрящие звездные миры». И тогда, по Федорову, будет достигнута главная цель Бытия – устроение Царствия Божия – не только на земле, но и во всей безграничной Вселенной.
В 1873–1876 годах родоначальник космонавтики К.Э. Циолковский занимался в Библиотеке Румянцевского музея, и Федоров был его наставником в деле самообразования. «Федорова я считаю необыкновенным человеком, а встречу с ним – счастьем. Он мне заменил университетских профессоров, с которыми я не общался», – признавался Циолковский на склоне жизни.
Федоров соединял мысль о будущем с любовным вниманием к прошлому, планетарный масштаб идей – с темой краеведения, «местной истории», призывая каждого человека быть собирателем памяти о предках, историком своего рода. Нравственный масштаб его мысли хорошо передают его слова: «Жить нужно не для себя и не для других, со всеми и для всех».
Румянцевский музей Федоров оставил, выйдя на пенсию в 1898 году, с тем чтобы привести в порядок свои сочинения. Но в конце жизни недолгое время послужил еще – также самозабвенно – в Московском Главном архиве Министерства иностранных дел.
Умер Федоров в Мариинской больнице для бедных от воспаления легких. Сергей Петрович Бартенев, брат Ю.П. Бартенева, напишет в некрологе: «Не верилось, что этот ополчившийся против смерти человек когда-нибудь умрет... Когда это случилось и я увидал его лежащего мертвым, помню, мир мне показался в овчинку, столь далеким, столь маленьким! Такого человека не стало!» А религиозный публицист и философ В.Н. Ильин назовет его великим святым своего времени.
В 1906–1913 г. учениками Федорова В.А. Кожевниковым и Н.П. Петерсоном были изданы его труды под названием «Философия общего дела». В свет вышли два тома издания. Третий том готовился учениками, но события Первой мировой войны, а затем революции, а также смерть обоих издателей помешали его выходу в свет.
Философия Федорова повлияла на многие явления русской мысли и культуры XX века: Идея синергии, соработничества божественных и человеческих энергий в деле спасения стала краеугольным камнем русского религиозного ренессанса. Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский, Н.О. Лосский, Г.П. Федотов, В.В. Зеньковский и другие русские мыслители высоко ценили его идеи. Образами и проектами «Философии общего дела» вдохновлялись деятели русского Серебряного века и представители русского авангарда – Валерий Брюсов, Вяч. Иванов, Андрей Белый, Василий Чекрыгин, Казимир Малевич, Павел Филонов, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников. Его идеями интересовались и художественно откликались на них Михаил Пришвин, Максим Горький, Андрей Платонов, Борис Пастернак.
Федоров стоит у истоков русского космизма, активно-эволюционной, ноосферной мысли XX века, представленной именами таких крупных ученых и мыслителей, как Н.А. Умов, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский и др. Вдохновленный его идеями К.Э. Циолковский утверждал, что «вся суть – в переселении с Земли и в заселении космоса». Общепланетарное мировоззрение, выдвинутое Н. Ф. Фёдоровым и русскими философами-космистами, ныне называют «мировоззрением третьего тысячелетия». Идеи Н. Ф. Федорова и позже вдохновляли создателей русской космонавтики.
Н. Ф. Фёдорова называют философом памяти, отечествоведения. В его сочинениях немало страниц посвящено истории и культуре, как русской, так и мировой. Разработанная Н.Ф. Федоровым концепция музейно-библиотечного образования находит активное применение в практике работы музеев и библиотек в наши дни.
В наши дни существует множество центров, изучающих наследие Федорова. В конце 1980-х годов в Москве было создано Общество им. Н.Ф. Федорова; с 1988 года проходят Международные научные чтения памяти великого мыслителя; в Российской государственной библиотеке, в той самой «каталожной», в Пашковом Доме, где в XIX веке располагался Московский Румянцевский музей, открыта мемориальная доска. В Библиотеке № 180 с 1993 г. работает Музей-библиотека Н.Ф. Федорова, просветительный и исследовательский центр, объединивший вокруг себя ученых, философов, писателей, искусствоведов, как некогда это было и вокруг самого Федорова в библиотеке Румянцевского музея.
Подборка трудов Федорова и литературы о нем на портале Национальной электронной библиотеки поможет читателю глубже познакомиться с его биографией и идейным наследием, углубить представление о сложных путях развития русской философской мысли XIX в. В подборку вошли как сочинения самого мыслителя, так и работы, посвященные исследованиям творческого наследия ученого и Федоровиане XX–XXI в.